Высок, спортивного телосложения, отличается "основательностью" фундамента и несколько замедленной походкой. В общем и целом производит впечатление человека, не привыкшего часто двигаться, но в активном модусе даст фору подготовленному федеральному спецагенту. Высокие скулы, прямой нос; пухловатая и капризная линия губ характеризует личность, питающую слабость к удовольствиям; отчетливый, чуть шипящий акцент выдает уроженца Европы. Обладатель своеобразного стиля (клетчатые/темные/цвета охры костюмы, что невероятным образом сочетаются с цветастыми галстуками). На запястьях имеются шрамы, напоминающие стигматы - "подарок" Мэтта Брауна, на левой ладони еле заметный застарелый шрам от удачного хирургического вмешательства (прооперированная полидактилия).

"Природе, этой Зеленой Машине, чуждо милосердие. Милосердие привносят в мир люди. Оно рождается в тех клетках мозга, благодаря которым за миллионы лет эволюции мозг рептилии превратили в мозг человека. Убийство само по себе тоже иллюзия. Его не существует. Наши понятия о морали создали убийство, и только для нас это слово имеет смысл." ©

Ганнибал учтив со всеми. Будь-то коллега, неудачливый коллега с тягой ставить провальные эксперименты на пациентах, пациенты с зашкаливающей степенью наглости, подозревающие всех и вся агенты ФБР. Не выносит грубость, наглость, излишнюю фамильярность. Ганнибал чтит границы допустимого и убийственно вежлив с хозяином дома даже за пару минут до его кончины или заключения под стражу по обвинению в чужих убийствах. Владеет холодным оружием (ножи, скальпели, в юности вполне хватало и алюминиевой вилки) - владеет изящно, умело и не без толики садизма. К огнестрельному оружию относится с оттенком брезгливости, ровно как и к тем, кто прячется за ним, посему способен применить лишь в самой критической ситуации и исключительно убеждения ради, когда слов становится недостаточно. Способен изъясняться на итальянском, французском, английском, литовском и мертвом языке, сиречь латынь. Подкован в истории, искусстве - особенно эпохи Возрождения - математике, астрономии, медицине. В прошлом - талантливый хирург.

Педантичен, предпочитает систематизировать всех и вся, раскладывать по категориям и полкам, начиная от библиотеки, рисунков, научных работ и музыкальных зарисовок, и заканчивая личными делами пациентов, - а то и самих пациентов, если однажды возникает необходимость. Окружает себя порядком внешне, но предпочитает провоцировать хаос и разрушения изнутри и неустанно контролировать их, оставаясь под бесстрастной личиной серого кардинала с манией тотального контроля. Хладнокровен, способен сымитировать беспокойство, когда это нужно. Если пульс Ганнибала сбивается только когда он напряжен физически, без оглядки на душевное состояние, то взгляд выдает всегда. Стоит признать, что при внешних спокойствии и бесстрастности, Лектер прекрасно играет и им. Некоторые его действия и реакции выдают стиль серийного убийцы, но Лектер социализирован, обладает необходимым запасом обаяния и, что важнее - интеллектом, позволяющим пускать пыль в глаза и вдохновенно провожать Бюро то в одну сторону, то в другую. Наделен невероятным для человека обонянием, в прямом смысле способен "унюхать" ложь или болезнь (первая вполне сочетается со второй, и подлежит вырезанию при первом удобном моменте); чувствителен к неприятным и неприятным лично для него запахам. Чрезвычайно развиты вкусовые рецепторы. Хорошо запоминает факты и явления, счастливый обладатель фотографической памяти. Использует мнемоническую систему, характеризует ее как "Дворец Памяти", где каждой комнате различного размера и степени освещенности отведен определенный отрезок воспоминаний.

Ценит уют и комфорт, причем физический способен поставить выше морального, о чем говорят манипуляции с чужим разумом во время сеансов, и не только, а также увечья, наносимые неугодным, что в момент очищения еще имеют возможность дышать. Когда действует не своими руками, подталкивает обстоятельства в нужную сторону при помощи невольных "доверенных" лиц. Прирожденный эстет и ценитель прекрасного, питает слабость к различного рода удовольствиям; услаждает слух классической музыкой (фавориты: Шопен, Стравинский, Бетховен и "Лакримоса" Моцарта), взгляд - художественными произведениями мировой культуры (преимущественно греческий эпос и карандашные эскизы, которые любит рисовать и сам, находя точность линий завораживающей); разум - чтением (произведения Уильяма Блейка и "Божественная комедия" Данте; "Большой кулинарный словарь" Александра Дюма особенно заворожил Лектера); плоть - собственными кулинарными изысками и, что скрывать, порой и обществом красивой женщины. Его не назвать импульсивным, но "чувствительным" и склонным к сантиментам - вполне.

Ганнибал и Бог. Выражаясь языком тинейджеров - самый безнадежный пейринг, который только могла изобрести природа. Доктор Лектер не отрицает существования Высшего разума, что не справляется с хаосом, который учинили на подконтрольной ему территории. Он иронично отзывается о теории добра и зла, коллекционирует рухнувшие церкви, не считается с Промыслом и не верит в кару. Будь Промысел чуть более материален, они составили бы пару, которая традиционно считается антиподом самого явления веры. Пожалуй, в жестокости Ганнибал заметно Ему уступает. В иронии - едва ли, так как убийства и последующие званые ужины Лектер обставляет не без театральности с присущим ему тонким вкусом. Он никогда не убивает ради состоявшегося факта. За каждым преступлением за рамки, что установило общество касательно священности человеческой жизни, стоит если не намек, то прямое утверждение, которое уловить в состоянии разве что Уилл Грэм и, в редких случаях, Джек Кроуфорд. Ганнибал беспрестанно совершенствуется в каждой области, на которую упал одобрительный взгляд - совершенствуется как хирург, психиатр, художник, музыкант, кулинар, серийный убийца. Без всякого намека на корысть и самовозвышение, просто наслаждаясь тем, что делает и в чем достигает новых высот. Он вырезает грубияну часть мозговой коры, отвечающей за вежливость и подает ее к столу обиженным пресловутым грубияном; он убивает флейтиста, что бездарной игрой подвел весь оркестр, и угощает воспитанно молчащих, но недовольных слушателей; провожает до камеры того, кто мечтал посадить его и выпускает на волю, сочтя наказание достаточным. Он защищает чужую сестру, так как ради своей убил бы кого угодно, и вкладывает в пальцы Марго острое лезвие и еще пару причин для расплаты и установления новых семейных ценностей.

Понятие семьи ставит высоко и не терпит отклонений от собственного представления об идеале. Примеряет роль заботливого отца и верит себе, отрезая юной Хоббс ухо; считает Уилла Грэма другом, и отправляет его в балтиморскую психиатрическую лечебницу для невменяемых преступников. Взращивает первобытные инстинкты в своих подопечных, культивируя их и возводя в ранг высшей ступени развития, искренне веря, что происходящее идет им лишь на пользу. Насколько Ганнибал Лектер просчитан в действиях и манипуляциях, настолько потерян в фантазиях, как должно или может быть; в слепой вере в собственное всемогущество и извечную правоту. Это его слабость. На этом его и можно поймать.

Родился в Литве, предположительно в окрестностях Вильнюса. В настоящее время титулы не имеют значения, но наставник и гувернант Ганнибала не забывал напоминать воспитаннику о его благородном происхождении. Детские впечатления, как правило, самые стойкие, посему информацию о собственной уникальности и необходимости соответствовать оной, последний из рода Лектеров впитал практически с молоком матери. Под мягким, но неусыпным контролем Якова, Ганнибал получил неплохой набор знаний - по крайней мере для ребенка, а одной смурной осенью, вместе со старинным иллюстрированным изданием "Начала", родители подарили ему и младшую сестру, в которой брат (после того как перестал желать, чтобы Мишу унес орел) начал развивать любознательность и любовь к открытиям, что у самого присутствовали едва ли не с рождения. Идиллия длилась недолго - отец и мать пали от рук литовских нацистов, и горячо любимая сестра последовала за ними, оставляя после себя чувство вины, травму, нежелание разговаривать и желание отомстить. После спасения мальчика определили в приют, откуда, спустя время, его забрали разыскавшие племянника дядя Роберт Лектер со своей прелестной супругой леди Сикибу Мурасаки. Лектеры переехали во Францию. Рак не щадит никого: дядя, помимо таланта к точным наукам, прививший племяннику еще и художественный вкус, пал от болезни. Посему, спустя счастливые год-два, леди Мурасаки и Ганнибал остались вдвоем.

Будущий доктор начал свое восхождение, став самым молодым студентом-практикантом в парижском университете. Будучи творческой личностью с непреодолимой тягой к знаниям, все свободное время Ганнибал проводил в морге, совершенствуя навыки хирурга и, по совместительству, художника, привыкшего видеть красоту во всем, даже - и особенно - в бездыханной оболочке. Существование их было спокойным и относительно счастливым, пока тетушка не поняла, что племянник, обредший речь, память и немного опыта в медицинском университете, устроил кровавую вендетту убийцам своей семьи. Полиция Парижа довольно быстро поняла, что - точнее кто - объединяет жертв, попутно сообразив, что нацист, оскорбивший любимую тетушку, удостоился похожего акта презрения. Таким образом Ганнибал Лектер узнал о своей способности обмануть детектер лжи и приобрел странное пристрастие к мясу. После того как тетушка, к которой юный Ганнибал питал вполне однозначные чувства, отвернулась от племянника, ложь стала постоянным спутником. Сымитировав свою смерть и наказав последнего виновного, Ганнибал уехал в Штаты, продолжил там учебу и практику - как патологоанатом, хирург, чуть позже - как судебный психиатр. Несмотря на путешествия из Литвы в Париж, из Парижа в США, из США в Копенгаген, где он провел более пяти лет, и обратно, сердце Лектера целиком и полностью принадлежало Флоренции, которую он не уставал запечатлевать на своих рисунках. Но Италия осталась на картинах и в дворце памяти. В США - работа, обустройство быта, стремительный взлет карьеры и личный психотерапевт, с которой у Ганнибала сложились не самые здоровые отношения.

Что касается сестры и прошлого, их доктор Лектер запер в самой дальней комнате. Ключ выбросил подальше. Время смазало воспоминания, и образ, и вкус - ровно до того момента, пока не появилась Эбигейл, дочь Сорокопута из Миннесоты, объект заботы убийцы ее отца, и подопечная Ганнибала в частности. Уилл Грэм, талантливый, но нестабильный профайлер ФБР, выпустивший контрольные десять выстрелов в Хоббса, стал неофициальным пациентом доктора Лектера. Для иного психиатра он оказался бы драгоценным объектом для тестов и исследований, Ганнибал же видел в Уилле неограненный алмаз, нуждающийся в шлифовке. Он понимал травму Уилла, будучи в прошлом травмированным и сам, пусть немного в другом ключе. Уилл Грэм, по мнению Лектера, был тем, кто способен преодолеть стены, что психиатр возводил вокруг себя всю сознательную жизнь. Оставалось лишь дать ему понять, насколько дорогой подарок достается в руки практически без усилий, и попытаться назначить цену. Клятву Гиппократа Лектер преступил еще в юности, и ценой являлся запущенный энцефалит, живительные сеансы терапии, притупляющие чувство реальности, но обостряющие чутье, травма, связанная с частичным исчезновением Эбигейл Хоббс, к которой они оба питали отцовские чувства и, на десерт, заключение под стражу по обвинению в каннибализме и девяти убийствах Потрошителя, - тех, что попали в поле зрения ФБР.

На этой ноте можно сказать, что Потрошителю конец. Самое громкое расследование в истории ФБР, самая сильная травма Аланы, самая растиражированная статья Фредди Лаундс. Другое дело, что композитор всегда думает о неоконченной мелодии. В истории Уилла была незавершенность. Она отражалась в лезвии ножа, когда истинный Потрошитель Чесапика почитал определенную часть Роджера Уэллса, менеджера по продажам, он же "Veau Orloff", одна из разновидностей французской кухни, у которой от Парижа лишь название; молчала в кресле напротив, оставалась недописанной в истории болезни под названием "Graham" и одноименном пункте расписания приема, под грифом 19:30. Фредди обрела славу, Алана - утешение в объятиях бывшего преподавателя, коим являлся Ганнибал, ФБР - мучительные разбирательства. Уилл обрел камеру, тишину и возможность сойти с ума по-настоящему. Лектер не обрел ничего, кроме скуки и фантазий на тему того, что может случиться, если...
Последняя фраза по достоинству может считаться жизненным кредо или же, выражаясь языком ныне заключенного - неочевидным мотивом.

Тема для пробного поста - первый завтрак с Уиллом Грэмом. ©
Кэсси Бойл едва ли относилась к категории тех, кто провинился самим фактом рождения или приобретением определенных поведенческих шаблонов, которые не укладывались в рамки системы, которую создал Ганнибал. Были и другие - хуже, губительнее, - были, их стоило лишь найти. Когда дело касается не акта очищения, но демонстрации, особенно выбирать не приходиться. При большом желании, недостатки, ведущие к тому, к чему привела встреча Потрошителя и мисс Бойл, можно найти у любого из ныне живущих. Даже у Уилла.
Особенно у него.
Всю сознательную жизнь мистер Грэм оборонялся, возводя стены. Замкнутое пространство собственного дома было единственным местом, где тот мог вздохнуть свободно, хотя, по скромному мнению доктора Лектера, в их первую встречу Уилл дерзил, как дышал. Пожалуй, именно в этом заключалась общая черта Грэма и Бойл, разве что дышала она от силы минут сорок.
Ганнибалу интересно, как долго бы смог дышать Уилл. Если он действительно чувствует всех и вся, то испускал дух бы, стало быть, с чувством огромного удовлетворения. Редко кому выдает возможность вкусить столь экзотический коктейль эмоций. Доктор Лектер не обманывался на данный счет, справедливо полагая, что новый знакомый, которого ему представил Джек Кроуфорд, куда более пресыщен в данной кухне, нежели сам Ганнибал. Подобные явления стоит беречь. Редкий вид, записанный в книгу, пусть мистер Грэм еще не дал согласия на сессии и считает потенциального психиатра раздражающим приложением к Джеку.

- Доброе утро, Уилл, - взгляд через плечо, оценивая обстановку. Едва ли Уильям проводил время в мотеле, платя за любовь, но элементарная осторожность требовала уточнений. - Я могу войти?
Если кто-то не желает идти к светлому будущему - стоит надавить. Мягко и аккуратно, быть может чуть протыкая, но не задевая нерв. Вошел он с третьей попытки, сделав вид, что не заметил красноречивый взгляд, явно советующий убраться подальше. Ганнибал не впервые навязывает нормы приличий и отнюдь не всем это пошло во вред. Перспектива наличия ночной бабочки едва не стала казаться до отвращения реальной, учитывая чужой внешний вид. Он всех встречает в таком виде? Судя по проскользнувшему позже комментарию Аланы - всегда.
Это мы перерастем. Придется. Нужно лишь подкормить растущий организм.

- Я очень ответственно отношусь ко всему, что попадает в мое тело, - подытожил доктор Лектер, открывая контейнер и пододвигая к Уиллу белковый омлет. Розовое, тщательно отжатое и чуть подсушенное перед жаркой легкое, отборный сорт яиц, которые личный птичник доктора Лектера разве что не снес самостоятельно, выбирая для ценного клиента достойный продукт потребления, немного свежей зелени, затушенной под соусом, слабо отдающим цитрусом.
Неумелый комплимент вызвал улыбку. Не из разряда тех, что призваны обаять (в случае Уилла - подозрительно коситься и отпускать едкие реплики), но улыбка искренняя и не без самодовольства. Создатель не даровал им возможность обрести контакт в первую встречу, посему Лектер традиционно взял ситуацию в свои руки. Глядя на то, как Уилл поглощает то, что даровала им обоим Кэсси Бойл, доктор думает, что справится лучше. Профайлер не из тех, кто пускает в свою голову первого встречного врача, Уиллу не нужна помощь. И едва ли он будет еще интереснее кому-либо, кроме Ганнибала, а что касается самого психиатра:
- Буду.
Уголки губ приподнялись в намеке на улыбку. Он будет лучше чем, тем бездарные преступники, которых Уилл так вдохновенно ловит. Вдохновенно, пусть и не без вреда себе. В их первую встречу профайлера заметно выбила из колеи теория о кошмарах - что ж... с кошмарами можно помочь.